 |
 |
|
Дела учебные История русской философии. Конспект |
Дела учебные |
Иосиф ВОЛОЦКИЙ Из «СЛОВА ОБ ОСУЖДЕНИИ ЕРЕТИКОВ» Дескать, не нужно осуждать ни вероотступника, ни еретика, ссылаясь в качестве свидетельства на слова Господа, который сказал: «Не осуждайте, чтобы и вас не осуждали», и не нужно ни ненавидеть, ни осуждать – ни неверного, ни еретика, и не нужно также еретика убивать, но если необходимо судить еретика или вероотступника, то пусть его судят по царским и гражданским законам, и не монахи, да и не миряне, если не имеют они отношения у суду. Мы же теперь побеседуем о том, что говорит божественный Иоанн Златоуст. Говорит он, что нельзя творить зло и ненавидеть кого бы то ни было человека, хоть нечестивого, хоть еретика. Ведь так поступают и пастухи до тех пор, пока дикие двери не доставляют им забот. Но как только заметят они, что приближается волк, тотчас хватают пращу. Точно так и нам, пастырям и учителям, пасущим Христово стадо, следует поступать. Если увидят они проклятых еретиков, более коварных, чем все волки, стремящихся погубить Христово стадо и растлить его еретическим иудейским вероучением, следует им тогда высказать ревность и старание, чтобы ни одна овца не был похищена дикими зверями. Иоанн Златоуст сам указывает: если услышишь, что кто-нибудь на перекрестке или на площади среди людей хулит Христа-Господа, подойди и пресеки. Общий грех всех, если нет правды. Пусть убедятся необузданные и развращенные иудеи и еретики, что божьих рабов остерегаться им нужно. Не раз говорил я вам, чтобы не объединились вы с ними ни за едой, ни за питьем, ни за дружбой, низа любовью. Если бы мы убивали еретиков, нескончаемая война была бы во всем мире. Ради Господа будьте покорны всякому человеческому учреждению, то есть человеческой власти. Ибо такова есть Божья воля, чтобы добродетельные обуздывали невежество неразумных людей. Князья ведь страшны не для добрых людей, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и заслужишь похвалу от нее: ибо слуга Бога и тебе во благо. Где они, говорящие, что нельзя осуждать ни еретика, ни вероотступника? Ведь очевидно, что следует не только осуждать, но предавать жестоким казням, и не только еретиков и вероотступников. То, что бывает по воле Бога, хоть покажется злым, добрее всего. А то, что против Бога и не угодно ему, хоть и хорошим покажется, всего хуже и преступней. Феофан ПРОКОПОВИЧ Из трагикомедии «ВЛАДИМИР» Философ спорит со жрецами при Владимире о боге: -- Расскажи нам подробно содержание вашего учения -- Смех ваш достоин слез многих. Всех ваших богов вид один – они черные да темные. Не такой, как у вас, наш Бог невидимый, Одного его имеем. Далее подробно философ рассказывает о вере и Боге Владимиру: --- Если бы бог был человеком, не был бы он множимый. Собор многобжия вряд ли пере помог, хотя была бы она во всем мире.. Вера идет от веренования, а это врещь тайная, в ней непорядочно быть не откровенным досмертного часа перед Богом. Солнце и горе ходят, обе же дерзких очей не терпят: быстро отводят зеницу. И вы, живые богатые, честолюбия ради, не хотите оставаться такими, многие из вас на престол царский невольно претендуют. Потому что дух есть вещество, какое глазами не видно. Глаз человеческий. Все видит везде, но душу нашу не может увидеть, какая она есть. Понимание Бога идет от ественного состояния. Древние в писаниях не много ни мало от Бога изучение и познание вели. Своим путем идут светила, свои берега знают воды, свое ведает земля, из нее плоды исходят, когда им время приходит. Что дальновидные философы пишут.: «Не должна быть сила без начала и потребностей власти. Но кто-то создал это и сохраняет это и мудро смотрит: и того богом достойно назвать». Нужда есть признавать только одного бога. Не может быть началом света то, что не является единым: начало иметь первенству подобает. Бог наш судья, им жизнь наша определена, в ней же и будет отмщение злым, а праведным отдает долги сполна: бесконечную одним радость, другим же вечную казнь. Прежде всего Бог создал человека себе по образу и подобию. Постепенно, под доброте своей, не там, где живут скромно, а к лучшей иной жизни его путь направил. Благословил его в добрый путь и еще, чтобы он отличался значительно от животных, дал ему возвышение, отчество и ум. Но человек не сохранил своей чести, не принял благодати, от скота лишь лицом да страстью с любовью отличается. Известно нам про иную жизнь со слов пророков. Об этом известно и древним мудрецам было. Платон, например, говорит в одной своей беседе, что душа наша бессмертна, и его разум постоянен. Один только Эпикур не хочет этого принять. Отсюда мы еще больше сами знаем. Бог всякой вещи начало, создает все в совершенстве, от него же ни мало видим различных дел. А еще цветы красные видим, оттого что тоже разумны и в красоте разбираемся. Видим светила, ибо источником светя является Бог. Удивляемся величине мира: велик он, как Бог, и нет ему меры, особенно если говорить словами… Суть же иная, хоть и дано нам премного, но не все можно познать. Другое дело, когда мы станем крещением христианами. Это надо знать и помнить всех сильнее. …Далее идет описание сцен страшного суда со всеми подробностями, каждому по грехам его… -- Погубить может все дело сам. Но смотри, какой наш Бог милостивый, не позволит людям погибнуть, остановит оступившихся, не знающих пути направит, заблудившихся вернет, да еще и вознаградит. С Богом преступлений избежит человек. Конечно, ни ангел, ни человек не может преодолеть это – это под силу только Богу, который сам этим займется. Сам Бог, чтобы принять образ человека, прошел через девичью утробу, стал человеком, в одном лице связав и человека, и Бога. Его называют Христос, тот, что пострадал и принял на себя гнев Божий, тот, что смертию своей адовой спас нас, тот, что научил нас. Вот так об этом мы думаем. Прошло много времени, но все остается неизменным, как и раньше; и это, я говорю вам, бесконечно. Василий Никитич ТАТИЩЕВ Из трактата «РАЗГОВОР ДВУХ ПРИЯТЕЛЕЙ О ПОЛЗЕ НАУКИ И УЧИЛИЩАХ» В детях нам наибольшая есть польза, когда их по нашей воле содержим и наставляем. Наука – увеселения добровольно лишить нужно. -- Истинное увеселение в детях есть разум и способность к приобретению добра. Разум же без научения быть не может. Надобно ему прежде учиться. Сомнительно. Ученые в несчастии, убожестве и презрении находятся. -- Разумный человек, не взирая на других об нем мнении, сам всем доволен и совестию спокоен. Что есть наука? -- Наука главная есть, чтоб человек мог себя познать, что ему полезно и нужно, а что вредно и непотребно. Нам надлежит прилежать, что мы, зная разницу добра и зла, первое пробрести, а другого избежать могли. Апостол Павел говорит, что «премудростию не разуме мир бога». -- Мудрование духовное на все поледно. Что есть добро? -- Разумеем такое обстоятельство, через которое мы можем истинное наше благополучие приобрести и сохранить. Что разумеете истинное благополучие человека? -- Спокойность души или совести. Что есть зло? -- Обстоятельство, которое в чем-либо добру противится. Из чего состоит человек? -- Из тела и души. Только разные философы на первое место ставят кто душу, кто тело, О душе. Как она в тело приходит? -- Свойство души есть дух, душа нераздельна, то есть бессмертна. Одни говорят, что все движения единственно от души, другие, что от бога, третие согласное от души и тела. Место ее кладут кто в голову, кто в сердце, кто в кровь. О пребывании ее одни утверждали, что ест душа мира, то есть Бог, от которого души происходят и к нему же совокупляются. По смерти человека оная по ее делам воздаяние получит. О одушевлении тела: при зачасти младенца посылает бог, другое говорят, что Бог творит души при зачатии младенца, третьи, что душа младенца от души родителей происходит, но тогда она материальна. Какие части и силы душа имеет? -- Душа частей не имеет. Душа – ум и воля? -- Через это можно показать, что нам наука нужна. Ум имянуем силы души, в котором просто смысл разумеется, а людях же и глупейших по природе ум есть. Но разум имянуем ум, через употребление и поощрение его качеств исправленный, которое от науки приписуется. Что разумеете качество ума? -- Некоторые разумеют 4 силы: понятность, память, догадка и суждение. Понятность – греческая фантазия, видение, вид. Мы можем делать мысление, понятность, как то часто при чтении сказок в уме изображаем и ощущаем. Чем память разнствует от понятия? -- Память когда мы единою в памяти вообразенное непрестанно храним, яко же бог един есть, что я человек есмь, и оное никогда забываем; воспоминание, когда мы воображенное и сохраненное мнение подставляем, как когда-то в память приняли. Како описуют и от прочих сил разделяют суждение и рассуждение? -- Рассуждение тогда может называться, когда я правое с неправым или вероятным, черное от чернейшего умом рассматриваю, что сие подлинно право или совершенно черно, а оное неправо или не совершенно черно. Суждение разумеется двоякое: природное, которое и в глупейшем человеке есть, другое же от искусства приобретаем. Какое состояние воли человеческой? -- Между ими весьма различное состояние, ум бо яко царь властвует, а воля влечет на всякое хотение. Того ради нужно человеку прилежать, чтоб ум над волею властвовал. Воля тоже в себе различие заключает? -- 3 главные части: любочестие, любоимение и полтиугодие, а некоторые четвертое кладут – покой. Все эти качества нам от творца даны, а Бог есть творец добра. Если же того не творим, не исполняем, то себе вред, грех производим. Любочестие хранит нас от всякого противного поступка. Любочестие нам нужно к содержанию себя и свои домашних. Плотиугодие необходимо нужны. Все с мерностью употребляемо нам полезно и нужно. Душа от рождения имеет ум, память, смысл и суждение. Так никакого учения не требуем? -- Ребенок от родителей может родится всякий. Но душа никак повредиться не может при этом. Мы не душу, но члены тела привычкою к порядочному суждению обучаем. Человек без научения естественным порядком благополучен может быть? -- Ягненок родится, сразу умеет сосать, беречься от огня, бояться волков – природа его научила. Бедный же человек во всем сем толико оскудевает, что ежели б не помощь других людей, жизнь его содержала, что б, конечно, смерть купно с началом живота являлась. Сие же, мною, наипаче для того от бога учинено, дабы он помощь ближнего всегда полезною и нужною почитал. На Бога единого милость надялся и все соственное несовершенство и недостатки понавал. Человек от самого рождения даже до постарения помощи и наставления требует, и без того никогда пробыть не может. Кто сего времени лучшие философы были и чему учили? -- Пифагорос первый философ. Езоп, Сократ, Платон. Антиох Дмитриевич КАНТЕМИР ПИСЬМА О ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА Письмо 5 Душа себя видит, понимает и размышляет. Начнем человека разбирать по сотворению тела всесовершенного существа. (Далее подробно о теле человека, что где течет, и как что к чему присоединяется). Человеческая кожа вся в скважинах, которая называются поры, но они не видимы и не чувствиельны людям, хотя пот и мокрота сквозь оные выступает, однако кровь никогда не входит. Мозг в голове мягок, сыр и хлибок, основан на самых тонких жилах. Здесь вся хитрость и искусство непостижимого ума. Одним словом, не вступая в дальние анатомические описания о теле человеческом, я только был показать намерен, что единым взором всю хитрость и искусство Творца понять человеку без всякой науки. Человек узнает власть и премудрость Творца по единому сотворению своего тела. Письмо 6 Хотя человеческий корпус кажется лучшее и искуснейшее творение в свете, но пред мыслию человеческою почти ни за что признать можно. Что думает в нас, есть существо отменное. Ежели же на противу материя не может собою думать, а надлежит, чтоб в ней быо ругое существо, которое в человеке мыслит во время движения той материи, в которой оно пребывает, сии обе натуры между собой не сходы. Отчего движение тела в скорости непостижной рождает мысли, отчего мысли в своей простоте несказанной приводят в движение тело. Кто соединил сии два существа? Они сами собой не совокупились; материя не могла ум к себе призвать, потому что она ни думать, ни понять об чем не может; с другой стороны, ум никогда не вспоминает, что он телу под власть себя отдал. И тако ясно, что един от другаго равно зависят; власть ума над телом всего более; С другой стороны не меньше видна власть корпуса над духом. Кто дал ей мысли, тот сам иметь долен, без того как дать? Ежели же ум и тело разные существа суть, какая та власть и премудрость сих совокупила так, что ум не знает, как и кто соединил его с телом? Моя память подобная книге. Чья рука то сотворила и учредила? Ум свободно и без затруднения в книге сей читает все. Слабость познавается через представление силы и ея пользы, которой слабый человек не имеет; темнота познавается сокрытием света. Подобно и конечное познается, учреждая всякой вещи меру, отнимая пространность большую, не мешая бесконечность. Человеческий ум велик и пространен. Письмо 8 Иной может быть скажет, что я единства веществено не знаю, я знаю такмо умом моим, а ум есть единство и мне знаком очень, так я по нем имею идею о единстве, а не по веществу. На то вам ответ мой. Душа моя не есть существо бесконечное, но мнит в своих пределах, кто сотворил ее? Кто научил ее познавать сумнения вещи? Кто дал ей власть над многим и в том многом сделал ее подвластну? Но еще более, почем я знаю, что душа сия, которая помышляет, есть прямое единство, или имеет, или не имеет в себе части? Я в себе чистую и ясную идею имею о единстве совершенном, которое свыше души моей. Я, познавая единство безконечно, едино познаваю существо, которое никогда мнения не переменяет и которое вдруг всегда о всем помышляет, никакого сопокупления пременного не имеет. Без сомнения, та самая есть идея о вышнем и всесовершенном единстве. Сия идея всегда со мною присносущна, и действительно со мной родилась; сия идея, оттого что проста, есть едина нераздельна, не что иноге, как самая истинная идея. …Я с одной стороны волен, с другой подвластен… Несоверешнство того, что я имею, душою называю; если бы она сама от себя зависела, она б ничего от других не занимала, не было бы нужды ни учиться в своем несмыслии, ни исправляться в своем заблуждении. И тако моя душа не могла бы васть в несмыслие, в грехи и заблуждение. Искушение уверяет меня, что моя душа не от себя зависит и не самовластна. Мы видим, что она подлея доброй воли, потому что безприкладно иметь лучше добрую волю, нежели просто волю, подверженную добру и худу. Где взять вышнюю степень совершенства? И так Бог един прямая и истинная причина всей наружности, совокупности и движения составов в целом свете. Я доброй воли не имел вчерась, а имею сегодня, следовательно сам по себе не могу дать, она приходит ко мне от того, который дал волю бытия. И тако Бог един причина всякого разного действия. Итак воля действует сама собою, либо Бог может предварить мою Душу; но он ей не даст воли и не действет так ею, как телом. Воля моя так от меня зависит, что в том н на ком взыскивать кроме меня не можно, если я не захочу того, что надобно хотети. Я в моей воле свободен и без принуждения и не могу принужден быть. Образ божественного самовластья не прямое то существо, которое он представляет; моя воля подобна тени первого существа, от которого я есмь, и кто во мне действует; с другой стороны, власть, хотеть худаго, не что иное как слабость и преступление моей воли. И тако мы довольно видели следы божественные во всем том, что называют творение натуры. Александр Николаевич РАДИЩЕВ Из трактата «О ЧЕЛОВЕКЕ, ЕГО СМЕРТНОСТИ И БЕССМЕРТИИ» Книга первая Мы по сходствию такмо заключаем, что рождены и смертны есмы. Итак, о прошедшем и будущем своем состоянии человек судит по сходствию. Внутренность человека равномерно сходствует со внутренностию животных. Ночеловек отличествует от всех других животных. Хождение есть следствие искусственного учения. Паче всего кажется человек к силам умственным образован. Распространение просвещения и общий разум показали, что опыт суть основание всего естественного познания. Речь есть, кажется, средство к собранию мыслей воедино. Понятие о всевышнем существе в нем есть; сам он его себе сложил или получил откуда, того мы не рассматриваем. Столь заблуждение ему почти сродно, что прежде нежели истины досягнуть может, бродит во тьме и заблуждениях, рождая нелепости, небылицу, чудовищей. Второе, что при рассмотрении умственных сил человека явно становится, ест то, что многие его умственные силы следуют законам естественности. Сила воображения, например, зависит от климата. Петр Яковлевич ЧААДАЕВ Из «Апологии сумасшедшего» Мир искони делился на две части – Восток и Запад. Это не только географическое деление. На Востоке покорные умы истощились в безропотном служении священному для них принципу и в конце концов уснули. Между тем на Западе они шли гордо и свободно, преклоняясь только перед авторитетом разума и неба. И здесь они еще идут вперед – вы это знаете; и вы знаете также, что со времени Петра Великого и мы думали, что идем вместе с ними. Мы живем на востоке Европы – это верно, и тем не менее мы никогда не принадлежали к Востоку. У нас духовное начало, неизменно подчиненное светскому, никогда не утвердилось на вершине общества; жизнь никогда не устраивалась у нас неизменным образом; наконец, нравственной иерархии у нас никогда не было и следа. Серьезная мысль нашего времени требует прежде всего строго мышления, добросовестного анализа тех моментов, когда жизнь обнаруживалась у данного народа с большей или меньшей глубиной. Ибо в этом -- элементы возможного прогресса. Если такие моменты редки в вашей истории, если закон представляет собою нечто бледное и тусклое, не отталкивайте истины. Но если в этой пустоте вы как-нибудь наткнетесь на момент, когда народ действительно жил, тогда остановитесь, размышляйте, изучайте, ваш труд не будет потерян. Пора бросить ясные взгляд на наше прошлое. в «Философических письмах» именно это я и пытался сделать. Больше, чем кто-либо из вас, поверьте, я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа. Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами. Я люблю мое отечества, как Петр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм. Мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их. Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совместным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналами человеческого духа и человеческого общества. Нужно стараться лишь постигнуть нынешний характер страны в его готовом виде, каким его сделала сама природа вещей, извлечь из него всю возможную ползу. Правда, история больше не в нашей власти, но наука нам принадлежит. Мы никогда не жили под роковым давлением логики времен; никогда мы не были ввергаемы всемогущею силою в те пропасти, какие века вырывают перед народами. Воспользуемся же огромным преимуществом, в силу которого мы должны повиноваться только голосу просвещенного разума, сознательной воли. Да, было преувеличение в этом обвинительном акте, предъявленном великому народу, вся вина кторого в конечном итоге сводилась к тому, что он был заброшен на крайнюю грань всех цивилизаций мира, далеко от стран, где естественно должно было накопляться просвещение, далеко от очагов, откуда оно сияло и течение стольких веков. Было преувеличением не воздать должного церкви, столь смиренной, иногда столь героической, которая одна утешает за пустоту наших летописей, которой принадлежит честь каждой прекрасной страницы нашей истории. Может быть, было преувеличением опечалиться хотя бы на минуту за судьбу народа, из недр которого вышли могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий ум Ломоносова и грациозный гений Пушкина. Александр Иванович ГЕРЦЕН Из «Писем об изучении природы» Мы привыкли человеческий мир отделять каменной стеною от мира природы – это несправедливо. Они (эти миры) противоположны так, как полюсы магнита , как юноша – ребенку. Все то, что не развито, чего не достает природе, то есть, то развивается в человеке. Что может быть смелее предположения, что последний вывод, венчающий все развитие природы, -- человеческое сознание – в разногласии с нею? Смотрите на нее (природу) как она есть, а она есть в движении. История мышления – продолжение истории природы: ни человечества, ни природы нельзя понять мимо исторического развития. Историческое мышление – родовая деятельность человека, живая и истинная наука, а абсолютно то движение которое в то же время увлекает историческое сознание далее и далее. Логическое развитие идеи идет теми же фазами, как развитие природы и истории. Итак, для того, чтоб понять современное состояние мысли, вернейший путь – вспомнить, как человечество дошло до него. Я хочу определить необходимую точку отправления исторического сознания. Человек при первой встрече с природой смотрел на нее с простотою ребенка. Он чувствует себя властью над окружающем миром. Этим частностям человек дает средоточие, и это средоточие он сам. Человек смотрит и говорит, и когда он смотрит и говорит, неустроенная куча частностей перестает быть громадой случайностей, а обнаруживается гармоническим целым. Человек так мало признавал права природы, что без малейших упреков совести уничтожал то, что ему мешало. Природа не ужасала человека своей величиною, мириадами миром, бедствиями. Долго остаться в начальном согласии с природою, с миром феноменальным человек не мог, в каждом религиозном порыве человек стремился выйти от феноменального мира к миру, царящему над всеми явлениями. Двойственная натура человека именно в том, что он сверх своего положительного бытия не может не стать отрицательно к бытию; он распадается не только с внешней природой, но даже с самим собою. Бывают минуты слабости и изнурения. Чтобы убежать от чего-то непокойного, страшного человек готов погрузиться в грубейший фетишизм. Как только человек распался с природою, у него должна была явиться потребность знания. Распадение человека с природой, как вбиваемый клин, разрывает мало-помалу все на противоположные части, даже самую душу человека. Когда явилась потребность узнать предмет, то очевидно, что разумение уже считало его чуждым себе: это – предположение незнания. Он старается мало-помалу придать все недостающее абстракциями, но они долго остаются такими, беспрерывно указывая ему своими недостатками дальнейший путь. Этот путь нам легко уже проследить в истории философии. Стоит ли говорить что-нибудь в опровержение плоского и нелепого мнения о бессвязности и шаткости философских систем, из которых одна вытесняет другую. История науки будет казаться сбродом мнений разных мудрецов, рассуждающих каждый на свой салтык о разных поучительных и наставительных предметах и имевших скверную привычку непременно противоречить учителю и браниться с предшественниками. Историческое развитие философии не могло иметь ни строгой хронологической последовательности, ни сознания, что каждое вновь являющееся воззрение – дальнейшее развитие прежнего. Все системы подразумевали, провидели гораздо более нежели высказали; неловкий язык их изменял им. Сверх сказанного, каждый действительный шаг в развитии окружен частными отклонениями. Искать в истории и в природе того внешнего и внутреннего порядка, который вырабатывает себе чистое мышление в своем собственном элементе, значит вовсе не знать характера истории и природы. Впрочем, даже и поверхностный взгляд в развитии мышления найдет, собственно, один резкий и трудно понятный перелом: мы говорим о переходе древней философии в новую. Можно ли отрицать, что в своем отношении, философия новейших времен пошла на снятие двуначалия высшим единством? Древняя философия пала оттого, что резко и глубоко она никогда не распадалась с миром, оттого, что она не изведала всей сладости и всей горечи отрицания, не знала всей мощи духа человеческого, сосредоточенного в себе, в одном себе. Новая философия была лишена слитнообнимающего форму и содержание античного характера; она теперь начинает приобретать его, -- и в этом сближении их раскрывается на самом деле их единство; оно обличается в самой недостаточности их друг без друга. Частное, одностороннее волнуется и умирает у подножия науки, испуская в нее вечный дух свой, вдыхая в нее свою истину. Призвание мышления в том и состоит, чтоб развивать вечное из временно! |
