 |
 |
|
Дела учебные Эдгар По "Маска красной смерти" |
Дела учебные |
The Mask of the Red Death THE RED DEATH had long been feeding on the country. No sickness had ever been so deadly - so great a killer - or so fearful to see. Blood was its mark - the redness and the horror of blood. There were sharp pains, and a sudden feeling that the mind was rushing in circles inside the head. Then there was bleeding through the skin, though it was not cut or broken — and then, death! The bright red spots upon the body and especially upon the face of the sick man made other men turn away from him, afraid to try to help. And the sickness lasted, from the beginning to the end, no more than half an hour. But Prospero, the ruler of that land, was happy and strong and wise. When half the people of his land had died, he called to him a thousand healthy, happy friends, and with them went far away to live in one of his palaces. This was a large and beautiful stone building he had planned himself. A strong, high wall circled it. This wall had gates of iron. The gentlemen, after they had entered, brought fire to heat the iron of the gates to make them close so firmly that nobody could open them. Here they could forget the sickness, the Red Death. They would leave the outside world to care for itself. Prospero had supplied everything they needed for pleasure. There was music, there was dancing, there was beauty, there was food to eat and wine to drink. All these were within the wall, and within the wall they would be safe. Outside the wall walked the Red Death. It was near the end of their fifth month there that Prospero asked his friends all to come together for a dancing party, a masquerade. Everyone was asked to come dressed in fine clothes and with his eyes, or perhaps his whole face, covered by a cloth mask. It was a scene of great richness, that masquerade. There were seven rooms in which Prospero`s friends danced. In many old palaces the doors can be opened in such a way that rooms like these seven can be seen all at the same time. In this palace it was different. Little more than one of them could be seen at one time. There was a turn every twenty or thirty yards. To the right and left, in the middle of each wall, was a tall pointed window. The windows were of colored glass, of the same color that was used in each room. The first room had blue cloth hangings on the walls — and blue were its windows. The second room had wall hangings of that blue-red known as purple, and here the windows were purple. The third was green, and so was the glass of the windows. The fourth had hangings and windows of yellow — the fifth of white — the sixth of violet. But the seventh room had hangings on the walls made of a rich soft cloth which was black, black as night, and the floor, too, was covered with the same heavy black cloth. In this room the color of the windows was not the same. It was red — a deep blood color. All the rooms were lighted through the outside windows. The resulting light was strange indeed, as it colored the shapes of the dancers. But the light that fell on the black hangings through the blood-colored glass was the most fearful of them all. It produced so wild a look on the faces of those who entered that there were few of the dancers who dared to step within those dark walls. In this room stood a great clock of black wood. Gently it marked the seconds as they passed; and when it was time to mark the hour the clock spoke with a loud, clear voice, a deep tone as beautiful as music, but so strange that the music and the dancing stopped and the dancers stood still to listen. And then, after another sixty minutes, after another three thousand and six hundred seconds of Time, of flying Time, the clock struck again, and the dancers stopped as before. Nevertheless, it was a happy and beautiful masquerade. And you may be sure that the clothes the dancers chose to wear, their costumes, were strange and wonderful. The dancers looked like the forms we might see in troubled dreams. And these — the dreams — danced softly through the rooms, taking the color of the rooms as they moved. It did not seem that their steps followed the music, but that the music rose from their steps. But into the seventh room the dancers do not go, for the red light coming through the windows, and the blackness of the wall-hangings, make them afraid - and he who enters hears more deeply the striking of the great black clock. But the other rooms are crowded, and in them beats hotly the heart of life. And the dance goes on until at last the clock begins to strike twelve. Again the music stopped. Again the dancers stood without moving while the slow striking sound continued. Before the clock was quiet again, many in the crowd saw that in the first room, the blue room, there was a masquerader who had not been seen before. As they talked softly to each other about him a feeling of surprise spread through all the dancers, then a feeling of fear and of sickening horror. In such a group as this, only a very strange masquerader could have caused such a feeling. Even among those who laugh at both life and death, some matters cannot be laughed at Everyone seemed now deeply to feel that the stranger should not have been allowed to come among them dressed in such clothes. He was tall and very thin, and covered from head to foot like a dead man prepared for the grave. The mask which covered his face — or was it really a mask? — the mask which covered his face was so much like the face of a dead man that the nearest eye could not see the difference. And yet all this might have been acceptable - but the masquerader whom nobody knew had made himself look like the Red Death itself! His clothes were spotted with blood. And the mask over his face was covered with the terrible red spots... or perhaps it was indeed his face! When Prospero looked upon this fearful form he was first filled with terror - and then with anger. "Who dares?" he cried. "Take him! Seize him! Pull off his mask so that we may know who we must hang at sunrise!" Prospero stood in the blue room when he spoke these words. They sounded through the seven rooms, loud and clear. At first, as he spoke, some of the dancers started to rush toward the strange masquerader. But they stopped, afraid, and no one dared to put out a hand to touch him. The stranger started to walk toward the second room. He passed within a few feet of Prospero, who stood still, surprised. And while the dancers moved back from the center of the room, the stranger moved quietly, without being stopped, with a slow and measured step, through the blue room to the purple room -through the purple room to the green room - through the green to the yellow — through this to the white — and then to the violet room. As the stranger was entering the seventh room, Prospero suddenly and angrily rushed through the six rooms. No one dared to follow him. He held a sharp knife high over his head, ready to strike the stranger. When he was within three or four feet of the strange masquerader, the stranger turned and stood silent, looking firmly into Prospero's eyes. There was a cry — and the knife dropped shining upon the black floor, upon which a minute later Prospero himself fell, dead. The dancers then rushed into the black room. The strongest of the men tried to hold the masquerader, whose tall form stood beside the black clock; but when they put their hands on him they found inside the grave-clothes no human form, no body - nothing! Now they knew that it was the Red Death itself that had come in the night. One by one the dancers fell, and each died as he fell. And the fires died. And the clock stopped. And darkness and decay and the Red Death ruled forever over all. КРАСНАЯ СМЕРТЬ долго питалась страной. Ни одна болезнь не была когда- либо настолько смертельна, такой большой убийцей - или такой устрашающей для взгляда. Кровь была ее отличительным признаком - краснота и ужас крови. Были острые боли, и внезапное чувство, что ум заходил за разум. (ум стремительно мчался в кругу внутри головы). Потом кровотечение через кожу, хотя она не была порезана или повреждена и затем - смерть! Ярко красные пятна на теле и особенно на лице больного человека заставили других людей отворачиваться от него, боясь попытаться помочь. И болезнь длилась, от начала до конца, не более получаса. Но Просперо, правитель той земли, был счастлив, силен и мудр. Когда половина людей его земли умерла, он созвал к себе тысячу здоровых, счастливых друзей, и с ними удалился, чтобы жить в одном из его дворцов. Это было большое и красивое каменное здание, спланированное им самим. Мощная, высокая стена окружала его. Эта стена была с железными воротами. Господа, после того, как они входили, подносили огонь к железу ворот, чтобы нагреть и закрыть их так прочно, что бы никто не cмог открыть. Здесь они могли забыть болезнь, Красную Смерть. Они покинули внешний мир, чтобы позаботиться о себе. Просперо обеспечил их всем, что им было необходимо для развлечений. Там была музыка, были танцы, была красота, была пища для еды и вино для питья. Все это было за (крепкими) стенами, и здесь они были в безопасности. За стеной гуляла Красная Смерть. Был примерно конец пятого месяца, когда Просперо попросил всех своих друзей собраться вместе на танцевальный вечер, маскарад. Каждому было велено прибыть одетым в прекрасную одежду и скрыть глаза, или возможно все лицо, тканью маски. Это была сцена большого богатства, тот маскарад. Было семь комнат, в которых друзья Просперо танцевали. Во многих старых дворцах двери могут открыватьcя таким образом, что комнаты, подобные этим семи, можно было увидеть все одновременно. В этом дворце было иначе. Немного больше, чем одну комнату, можно было увидеть в одно время. Каждые двадцать или тридцать ярдов был поворот. Направо и налево, в середине каждой стены, было высокое готическое окно. Cтекла окон были такого же цвета, который использовался в каждой комнате. В первой комнате было синее тканевое покрытие на стенах и синие окна. Во второй комнате было сине-красное, известное как пурпурное, покрытие, и здесь окна были пурпурные. Третья комната была зеленой, и такие же стекла окон. Четвертая имела покрытия и окна желтого цвета, пятая – белого, шестая - фиолетового. Но седьмая комната имела покрытие на стенах, сделанное из богатой мягкой ткани, которая была черная, черная как ночь, и пол, также был закрыт этой тяжелой черной тканью. В этой комнате цвет окон не был таким же. Это был красный — глубокий кровавый цвет. Все комнаты освещались через внешние окна. Свет получался действительно странным, когда он окрашивал фигуры танцующих. Но свет, который падал на черное покрытие через кровавое стекло, был наиболее устрашающий из всех. Он делал настолько диким взгляд на лицах тех, кто входил, что только несколько танцующих осмеливались ступать в пределы тех темных стен. В этой комнате стояли большие часы из черной древесины. Они мерно отмечали секунды по мере их прохождения; и когда приходило время отметить час, часы говорили громким, чистым голосом, глубоким тоном, столь же прекрасным как музыка, но настолько странным, что музыка и танцы останавливались, и танцующие остановились, чтобы послушать. И затем, после следующих шестидесяти минут, после других трех тысяч и шести сотен секунд Времени, летящего Времени, часы ударяли снова, и танцующие остановились как прежде. Тем не менее, это был счастливый и прекрасный маскарад. И Вы можете быть уверенны, что одежды, которые участники маскарада выбрали, их костюмы, были странны и удивительны. Участники маскарада напоминали фигуры, которые мы можем видеть в беспокойных снах. И эти видения плавно танцевали по комнатам, принимая цвет комнат, во время движения. Казалось, что не их шаги следовали за музыкой, а что музыка рождалась от их шагов. Но в седьмую комнату танцующие не идут из-за красного света, проникающего через окна и черноты покрытий стен, которые пугают их - и тот, кто входит, слышит более отчетливо удары больших черных часов. Но другие комнаты переполнены, и в них горячо бьется сердце жизни. И танцы продолжаются до тех пор, пока, наконец, часы не начинают бить двенадцать. Снова музыка остановилась. Вновь танцующие встали без движения, в то время пока звучали медленные удары. Прежде, чем часы смолкли снова, многие в толпе увидели, что в первой комнате, синей комнате, появился незнакомец, которого не видели раньше. Когда они говорили тихо друг другу о нем, чувство удивления распространялось среди всех танцующих, затем чувство страха и болезненного ужаса. В такой группе как эта, только очень странный участник маскарада мог быть причиной подобного чувства. Даже среди тех, кто смеется и над жизнью, и смертью, некоторые вещи не подлежат насмешке. Каждый, казалось, теперь в глубине чувствовал, что незнакомцу не следовало было разрешать появляться среди них, одетых в такие одежды. Он был высоким и очень худым, покрытым с головы до пят как мертвец, приготовленный к погребенью. Маска, которая скрывала его лицо — действительно ли это была маска? — маска, которая скрывала его лицо, была так похожа на лицо мертвеца, что при самом близком рассмотрении нельзя было заметить разницы. И все же, это могло бы быть приемлемо, но участник маскарада, которого никто не знал, держал себя как сама Красная Смерть! Его одежда была в пятнах крови. И маска на его лице была покрыта ужасными красными пятнами ..., или, возможно, это было действительно его лицо! Когда Просперо взглянул на эту устрашающую фигуру, он сначала наполнился ужасом, а затем гневом. "Кто посмел? - вскричал он. - Взять его! Схватить его! Сорвите его маску так, чтобы мы могли знать, кого должны повесить на восходе солнца!" Просперо стоял в синей комнате, когда он говорил эти слова. Они прозвучали через семь комнат, громко и отчетливо. Сначала, когда он говорил, несколько танцующих устремились к странному участнику маскарада. Но они остановились, испуганные, и никто не осмелился протянуть руку, чтоб коснуться его. Незнакомец начал двигаться по направлению ко второй комнате. Он прошел в нескольких футах от Просперо, который стоял неподвижно, удивленный. И пока танцующие пятились назад из центра комнаты, незнакомец шел спокойно, без остановок, медленным и мерным шагом через синюю комнату в пурпурную, через пурпурную в зеленую, через зеленую в желтую, через нее в белую, а затем в фиолетовую комнату. Когда незнакомец входил в седьмую комнату, Просперо неожиданно и сердито бросился через шесть комнат. Никто не осмелился следовать за ним. Он держал острый нож высоко над своей головой, готовый ударить незнакомца. Когда он был в трех или четырех футах от него, незнакомец повернулся и остановился молча, смотря пристально в глаза Просперо. Раздался крик , и нож, сверкая, упал на черный пол, на который, минутой позже, упал сам Просперо, мертвый. После этого танцующие бросились в черную комнату. Самые сильные из мужчин пытались схватить незнакомца, чья высокая фигура стояла около черных часов, но когда они протянули свои руки к нему, они не обнаружили под саваном ни человеческой фигуры, ни тела - ничего. Теперь они знали, что это была сама Красная Смерть, которая пришла ночью. Один за другим танцующие падали, и каждый умирал, когда падал. И огни потухли. И часы остановились. И темнота, и разложение, и Красная Смерть, властвовали вечно над всем. Accept- принимать (кого-то, куда-то), соглашаться Almost – почти, едва не; As if-как будто Bleed- кровоточить Dare-осмеливаться Decay- упадок, разложение Ever so– очень, как бы ни было Ever- вообще Feed on – питаться чем-либо, кормиться Firmly- упорно, прямо Gently- нежно, мерно Grave-1). Могила 2). Серьезный, веский, важный, тяжелый. Increase – 1). Увеличиваться, усиливаться 2). Рост, увеличение, прирос Lead off-начинать Lead on-соблазнять Loud- громкий Measured- мерный, размеренный Mysterious – таинственный; Pain-боль Quietly-спокойно Rather- скорее, предпочтительнее, вернее , довольно Rush- стремительно, впопыхах, второпях Safe-безопасный Seize- схватить Sharp- 1).острый, отчетливый, едкий, резкий, пронзительный колкий 2).круто, точно, живо Sickness- болезнь Silent-в безмолвии, молча Skin-кожа So that- с тем –чтобы Sport-пятно, рассматривать(пристально) Strike-бить Thus-так, таким образом Warmth – теплота Wherever – где бы ни, куда бы ни |
